Обошлось. Скотинка передумала остывать и, в пол второго ночи, пришла мурлыкать под одеяло. Все мои принципы пошли прахом: мало того, что кошка в доме, так еще и в комнате, так еще и в постели. За последнее я уже поплатилась: стираю одеяло.
Сейчас кошка уже нормально ест и изображает из себя уссурийского тигра в миниатюре, когда обрабатываю шов.
Из множества людей, любящих животных, подавляющее большинство охотно играет с ласковой пушистой зверушкой, и чешет ей за ушком. Несколько меньшая компания охотно ухаживает за животным (кормит и выгуливает). Еще меньшая часть согласна готовить корм (а не просто насыпать педигри или вискас из пакета), мыть кошачью коробочку или убирать извергнутое в прихожей "лакомство с помойки". И уж совсем единицы не испытывают глубочайшего отвращения к лишаям, нарывам, переломам и прочему, что приключается со зверьем, и что приходится смазывать, промывать, перевязывать самому хозяину, а не ветеринару. И кому, как не ветеринару это знать.
Каково же было мое изумление, когда после операции ветеринар, чуть не хлопнув себя по лбу, воскликнула:"Вы же хотите на матку посмотреть?". Тоном скорее утвердительным, чем вопросительным.
Я потом опросила своих близких знакомых, держащих живность. На подобный осмотр согласилась бы только одна из пяти (медик по профессии). Чувствую теперь себя отщепенцем, так как сразу ответила "да, конечно", а потом уж задумалась.
Я потом поняла, что ветеринар пыталась не пощекотать мне нервы, а убедить меня в том, что я правильно сделала, согласившись на операцию. Ибо эта тонкая короткая кишечка, при гнойном эндометриозе (воспроизвожу на слух, если переврал диагноз – то виноват), превращается в здоровенный мяч, размером в половину кошки.